Елена Зайцева о выставке Ольги Божко «Каждая кухарка».

В Galerie Iragui с 7 сентября до 31 октября проходит персональная выставка художницы Ольги Божко «Каждая кухарка».

Подробнее о выставке – http://cultobzor.ru/2020/10/olga-bozhko-kazhdaya-kuharka/

Портал Cultobzor.ru публикует статью искусствоведа и куратора Елены Зайцевой о выставке.

«Раздвижение границ политического в сторону кухни неоднократно актуализировалась в искусстве нашего столетия — от конструктивизма революционных лет и агитационного фарфора до феминистских работ сегодняшних дней. Кухонная утварь фигурировала в самых радикальных произведениях второй волны американского феминизма, как «Семиотика кухни» Марты Рослер и «Званый ужин» Джуди Чикаго. В картинах, альбомах и инсталляциях Ильи Кабакова кухня была включена в нарратив как интимная и поэтому самая уязвимая часть советского коммунального быта, в которой проявлялись сущностные черты общественных противоречий.

Кухня была особым феноменом советской культуры. Здесь звучал «словесный мусор» соседской перепалки — но также проходили встречи с друзьями и важные интеллектуальные дебаты. Именно на кухне в индивидуальные фантазии советских интеллигентов сплавлялись в амальгаму коллективных желаний, и хрупкая индивидуальная свобода приобретала прочную опору в коллективной вере в ее подлинность. Вопрос — название картины —  «Чья это муха?» приобретал универсальность репрезентации скрытых за стенами «личного» пространства коллективных драм.

Но также кухня, как она понималась в «классический» период концептуального искусства — это территория, на которой были проявлены отношения доминирования и власти. Видео Марты Рослер вопрошало именно эту сторону кухонной жизни, выраженную темным юмором отчаяния женщины перед лицом социальных стереотипов, требовавших покорности уготованной им роли кухарок.

Рослер интересовало, как стереотипы подчинения транслируются в язык популярных телепрограмм для «хороших хозяек» и потом возвращаются в приватное пространство в виде имплицитного нарратива подчинения. Стереотипы и механизмы гендерного доминирования были в центре внимания феминистского искусства в Америке и Европе 1970-х.

 

 

В неофициальном искусстве России движения феминизма не сложилось, и роль создания работ на тему символической репрезентации механизмов подчинения взял на себя концептуализм. Кухонные предметы находят себе место в реквизите «Поездок за город» КД, в серии «Курсы самообороны от вещей» Вадима Захарова и Виктора Скерсиса, работах Елены Елагиной.

«Прекрасное» Елагиной — изящная игра с языком, в которой бытовые предметы открывают таящийся в них политический смысл, означенный красным цветом, со всеми его официозными коннотациями. Маргарита Тупицына интерпретировала эту работу как метафору “незавершенности феминистского проекта, увязшего в «кухонной» реальности».

После Перестройки кухонная тема кристаллизовалась в долгосрочном проекте «Читающая домохозяйка» Марии Чуйковой в котором, по сути, осуществляется давняя мечта неофициального художника о перенесении дебатов об искусстве из частного пространства в институциональное пространство художественной галереи — и явился первым по сути образцом эстетики взаимодействия, до появления самого этого термина.

«Каждая кухарка» — фрагмент популярной фразы, приписываемой Ленину, разошедшейся в либеральных в масс-медиа с искажением, как пример абсурда социалистической утопии.  Ее обычно произносят “каждая кухарка должна управлять государством”, опуская не только контекст всей статьи, но и ключевое слово «научиться». Статья Ленина «Удержит ли большевики власть», откуда взята метафора кухарки, была посвящена необходимости самоуправления рабочих, которые призывались учиться управлять государством — чтобы государство как репрессивный аппарат могло отмереть.

Кухарка — это женщина, профессионально осуществляющая заботу о семье. В традиционном патриархальном обществе человек, ведущий работу заботы — это наиболее репрессированная фигура, занимающая низшую ступеньку в пищевой цепи. Кухарка была прислугой в небогатых семьях, тогда как богатые содержали повара.

Ленин именно в этой связи упоминает кухарку, говоря о том, что необходимо научить всех рабочих самоуправлению — и самоуправление должно было, по идее, разрушить патриархальные иерархии, основанные на подавлении слабых сильными. Научиться управлению — это значит, что управление в том числе должно перейти к людям, которые осуществляют заботу о других. В обществе, более совершенном, чем наше, аффективный труд будет заслуженно рассматриваться как высокооплачиваемый и престижный, и это составляет одну их основных забот феминизма наших дней.

 

 

И с этой точки зрения работы Ольги Божко занимают особое место, так как они уже самой своей техникой заявляют о принадлежности к аффективному труду, труду заботы. Вязание — это по определению — техника осуществления заботы: женщины вяжут одежду, чтобы согреть и порадовать ею своих близких.

Но это также техника, доступная женщине-художнице, которая не хочет прерывать заботу о семье в том момент, когда она работает как художница. Для вязания не нужно мастерской, мольберта или станка, необязательны ассистенты — создавать вязанные работы можно везде: дома, в коридоре в ожидании ребенка с музыкального занятия, в дороге.

Мягкие и обволакивающие теплой фактурой работы Ольги Божко радикальны по темам, с которыми она работает — и эти темы укоренены в традиции московского неофициального искусства. Подобно художникам соц-арта, она демонстрирует клише официальной пропаганды, в ее современном изводе. На полу лежит коврик цветов георгиевской ленточки, под потолком — радужный абажур с буквами, складывающимися при обходе в слово «свобода». Радуга на «небесах» и националистический символ на полу — в этом можно видеть аллюзию на ироническое «Райское» и «Адское» известных художников Московского концептуализма. Но можно также удивиться смелости непосредственного высказывания, которое несут в себе эти работы.

На стене — яркие прихватки в форме флагов государств и красный шарф с белыми буквами, на манер соц-артистских лозунгов «Право на Лево». Последний — лозунг-перевертыш, ключ ко всем работам этой выставки. Георгиевская ленточка, которая еще два десятилетия назад сохраняла в себе символику чистого героизма, готовности принести себя жертву за других — в современной России нагрузилось коннотациями национализма и подчинения.

 

 

Радуга, библейский символ, который, казалось бы, должен быть всячески поддержан государством, в котором православие играет важную роль — оказался в нем практически запрещенным. Интересно, что в Великобритании в разгар пандемии коронавируса жители солидарно вывешивали в окнах детские рисунки с изображением радуги в поддержку работников национальной системы здравоохранения. В России в то же самое время запретили выпуск радужного мороженое.

Но кухня — это не только территория, на которой проявляются скрытые политические противоречия — это также пространство, где, пусть на время, расстаются со страхами и предубеждениями. “Ольга Георгиевна, у вас кипит” звучит нейтрально и призывает зрителя к соавторству в наполнении работы эмоциями — во всем спектре от раздражения до дружеского участия. Нож может стать оружием, но он необходим, чтобы приготовить вкусную еду и накормить друзей.

Радио можно включить, а можно выключить, чтобы вести откровенные разговоры в кругу близких людей. И вот георгиевская ленточка уютно сворачивается клубком у ног в виде коврика: полоски — это в конечном счете всего лишь полоски, а флаги различных государств — это декоративный орнамент для прихваток. И только радужный абажур остается самим собой — он парит над пространством кухни-галереи, и его символика неизменна — с самых давних времен, и теперь тоже, радуга символизирует надежду и свободу — для всех, без исключения».

Елена Зайцева, сентябрь 2020