Елизавета Губанова о выставке «Джонатан Монаган. Out of the Abyss» в Санкт-Петербурге, Новая Голландия.

22 июля 2022 года в Павильоне в Новой Голландии открылся проект галереи Anna Nova — трехканальная видеоинсталляция художника Джонатана Монагана. На «Кураторской кухне» обзор открытия от Елизаветы Губановой, куратора, искусствоведа Центра Михаила Шемякина, автора телеграм-канала «Маслом вниз».

Видео, представленное на трех экранах, является единственным предметом на выставке и занимает почти все пространство. Затемненный Павильон, превратившийся в черный куб, оказался хорошим местом для полного погружения в красочное, завораживающее цифровое действо. Экраны, расположенные будто створки триптиха, где две боковые половины чуть развернуты к центральной, открываются зрителю сразу за фальш-стеной с кураторским текстом, и занимают середину зала, поэтому посетитель буквально сталкивается с ними, едва ли не вплотную. Размер каждого экрана можно сравнить с масштабом исторической картины, что позволяет приглядеться к деталям компьютерной графики, однако близко никто не подходит — посетители жмутся к стенам, как будто всадники сами теснят их туда.

Бэкграунд Монагана, как рассказала куратор галереи, Полина Слепенкова, связан с гейм-дизайном, что безусловно находит воплощение в его подходе к изображению. Обращение к барокко, которое отмечают искусствоведы и сам художник, кажется, не только обобщенным образом “старого искусства” и “роскоши”, но и интуитивным стремлением.

Художники барокко передавали в картинах восхищение материальным миром — избытком плоти, складкам ткани, сияющим блеском золота. Монаган тоже наслаждается этим изобилием: его всадники скачут галопом в замедленном ритме, позволяя разглядеть движение каждой цифровой мышцы под гладкой нарисованной кожей, каждый блик на отполированных доспехах, складку на новеньком,  не помятом бумажном пакете.

Есть и свойственная барокко торжественность — бескрайние горизонты, дворцы среди облаков, размах величественности даже самого небольшого предмета, например, терминала для оплаты картой.  Действительно, в какой-то момент эта неотвратимая медленность и переизбыток бытовых предметов, возведенных до культового значения, начинает давить.

И тогда проступает посыл, скрытый за роскошной цифровой графикой: критика капитализма и опасения, связанные с развитием технологий. Именно поэтому художником был выбран Апокалипсис в качестве сюжета для интерпретации. Однако, как сказала Полина Слепенкова, это «метаформа метафоры»: изображение не является прямым иллюстрированием Апокалипсиса. Бесполезно искать в нем сюжеты и библейские символы, кроме основных мотивов: тревоги ожидания конца мира и четырех всадников, которые его принесут.

Беседа с куратором была личной: никакого открытия с публичным представлением проекта не было. Посетители с интересом смотрели работу, но рано или поздно многие недоуменно переглядывались и уточняли — мероприятие уже прошло? Или еще будет? Конечно, опасение высказываться сейчас абсолютно оправданно, однако еще острее почувствовалась важность направляющей руки организаторов, помогающих взаимодействовать с проектом, рассказывающих историю, чтобы развеять любые домыслы, которые могут исказить восприятие.

У крупнейшей персональной выставки Джонатана Монагана в галерее Anna Nova, проходившей в 2020 году, оказалась действительно сложная судьба: она открылась накануне пандемии и ее почти никто не увидел. Поэтому проект с Новой Голландией стал шансом показать хотя бы одну работу художника без ограничений.

Сейчас эта работа воспринимается острее, чем в 2018 году, когда Монаган ее создал. Предметы, которые соединяются в композиции, окрашены для нас краской свежей истории, а не просто удивляют своим причудливым использованием в фэнтезийных конструкциях художника: упомянутые терминалы, обилие камер слежения, айподы и макбуки соседствуют с пышными дворцами.

В кураторском тексте нет слова «актуальный», но есть про тревогу, неизвестность, пороки цифрового мира и культуры потребления. Однако, на часть этой «усталости» от брендов мы смотрим как на то, чего уже лишены, на другую часть — с действительно тревожным замиранием.

В этом смысле, безусловно, интересно наблюдать за самостоятельной жизнью произведения, которую оно приобретает в зависимости текущего социально-политического контекста выставки.  При этом жаль, что в попытке угодить запросам публики и не рисковать прогулкой по краю дозволенного, выставка так и осталась несколько подвешенной, без заявления, без позиции, без ясности.