Александр Филимонов. Живопись.

admin 14.03.2018 Выставки в марте 2018, Новости Комментировать 2,040 Показы

С 19.03 до 31.03.2018 в ВЗ МСХ на 1-й Тверской-Ямской, дом 20.

Алексей Кондратьевич Саврасов, зачиная «московскую школу живописи», привил русскому искусству любовь к этюду, как форме стремительной реакции души и глаза на восхитившую, чаще неприхотливую действительность.

К рубежу XIX-XX века этюд достиг абсолютной самодостаточности в творчестве мастеров «Союза русских художников» и стал своеобразным камертоном, по которому настраивается московская колористическая традиция, почитающая свободное импровизационное исполнительство.

Этюд – это ловушка-силок для мимолетной природной изменчивости. Но не менее важен этюд и для «больших» жанров, как источник фиксации доминантного цветового звучания и первых пластических идей, предваряющих последующую многотрудную и многодельную разработку.

Не случайно ведь этюд не просто ценили, а возвели в культ гении большой русской картины – А.А. Иванов, В.И. Суриков, А.А. Пластов, В.Г. Цыплаков.

Именно в России усилиями поколения мастеров от Алексея Константиновича Коровина в начале прошлого века до Михаила Георгиевича Абакумова в его конце – этюд из чего-то тренировочно-промежуточного превратился в этюд-картину – как одну из сущностей именно русского переживания сложно и тонко нюансированных гармоний, неброско, недопроявленно скрытых в окружающей реальности.

Всеобщность этюда, обязательная для воспитания русского художника с малых лет, таит и опасность некоей сорняковости, некоей запущенности поля культуры. Любя этюдную вольность, невольно опасаешься обильной хаотичности, сравнимой с безмозглым «мыльничным» фотографированием.

Оттого ищешь и, к счастью, находишь в современном московском искусстве художников, и почитающих этюд и, одновременно, способных претворить его в самодостаточную «малую» картину.

Один из них – Александр Иванович Филимонов. Его творчество настроено на тютчевско-саврасовскую волну пронзительной сочувствующей любви к «бедным селеньям», «скудной природе», к «краю долготерпенья русского народа», к тому особому совершенству, что «не поймет и не заметит гордый взор иноплеменный», к той красоте, что «сквозит и тайно светит в наготе твоей смиренной».

В этой разбивке тютчевских строк открываются коды-обязательства, повторюсь, для художника московской, если хотите, исконно русской классической традиции не только воплощения, но и видения действительности, традиции строгого отделения сущностной «простоты» от роскошных излишеств.

Этюдист-классик бежит от аффектированной картинности к неприкаянным частностям. Ему дорог ахматовский «одуванчик у забора» и сам покосившийся штакетник и весь тот «сор», вымети который – и вряд ли вырастут чувствительные стихи и родственные им картины.

С. А. Гавриляченко, Народный художник России, профессор