Ольга Александровна Бари-Айзенман (1879-1954).

К выставке произведений художницы в Галерее «Открытый Клуб» – Январь 2019.

Подробнее о выставке – http://cultobzor.ru/2019/01/olga-bari-ayzenman-open-club/

Из статьи Евгения Казарянца «Династия» (Журнал «Наше Наследие №47/1998:

Творчество Ольги Александровны Бари-Айзенман предстаёт перед зрителями новым открытием в наследии Серебряного века нашей культуры. Открытием художника, полностью забытого после революции.

Начиная с 1907 года и вплоть до 1918-го О.А. Бари ежегодно участвовала в выставках «Московского товарищества художников», обществ художников «Московский салон», «Мир искусства».

После революции она продолжала активно заниматься живописью, но до конца жизни практически не выставлялась.

О.А. Бари-Айзенман – ученица Леонида Осиповича Пастернака. В своих воспоминаниях о нём она пишет:

«… ни разу не поставил мне гипса, только живое и всегда живой человек. На живом человеке объяснял всё – и анатомию, и голову, и на обнаженной фигуре строение человека.

При этом он неизменно восхищался тем, как устроен человек, как совершенно. Леонид Осипович и меня заразил своим восторгом, всё было насыщено атмосферой Искусства…».

 

 

Из книги Ольги Вельчинской «Квартира №2 и её окрестности» Москва, Издательство «Русский путь» 2009:

Осенью 1900 года бабушка поступила на историко–филологическое отделение вновь открывшихся после перерыва Высших женских курсов и получила билет № 9 за подписью В. Герье. Учением увлеклась необычайно Любимейшими учителями стали Виппер и Трубецкой. С увлечением слушала Ключевского, Виноградова, Герье. Не склонная к мажору, бабушка писала на первых порах:

«До чего у нас хорошо на курсах! Чудо! Я прямо-таки счастлива. Если мне удастся много и толково заниматься, я буду положительно счастливым человеком. Так светло впереди… Хочется много, много знать, жить! Во мне никогда не было столько энергии и силы!»

А весной 1902 года бабушка впервые очутилась в Италии. Страна и ее искусство так потрясли бабушку, что, вернувшись в Москву, она переменила участь.

Начала учиться живописи у Леонида Осиповича Пастернака, а вскоре и выставлять работы на выставках «Мира искусства», «Московского салона», «Союза русских художников».

 

 

Из книги Ольги Вельчинской «Квартира №2 и её окрестности» Москва, Издательство «Русский путь» 2009:

Из груды райковских фотографий возникла одна, запечатлевшая общество на террасе. В центре композиции, на ажурном диванчике, плотный вальяжный господин с галстуком–бабочкой и тростью. Это искусствовед, собиратель, а в те годы еще и банковский служащий, Павел Давыдович Эттингер.

Справа от него Розалия Исидоровна Пастернак с дочерьми — Лидией и Жозефиной. Мужчины Пастернаки: красавец Леонид Осипович в свитере и Боря с Шурой — в гимназических фуражках, оседлали перила.

Авантажный мужчина с усами и ромашкой в петлице о перила облокотился. Это друг Эттингера и Пастернаков, хороший бабушкин знакомый доктор Лев Григорьевич Левин. Тот самый Левин, который в советские времена лечил сановников самого высокого ранга, а потом был уничтожен вместе с коллегой своим доктором Плетневым. Через двадцать девять лет после того райковского лета кремлевских врачей Плетнева и Левина, а также добровольно (и предусмотрительно) ушедшую из жизни доктора Каннель, обвинили в убийстве Горького.

На пасторальной райковской фотографии моя молодая бабушка, вся в белом, сидит в кресле, слева от Павла Давыдовича. Бабушка задумчива, поза ее грациозна, кажется, будто она только что вышла из дедушкиного стихотворения о белом и золотом.

 

 

Из книги Ольги Вельчинской «Квартира №2 и её окрестности» Москва, Издательство «Русский путь» 2009:

Некогда Райками владел Н.В. Путята. Потом чудное имение по примеру чеховского вишневого сада перешло в руки предприимчивого человека Некрасова, который стал сдавать под дачи разнокалиберные флигели и хозяйственные постройки.

Райки и сейчас существуют, туда несложно добраться, если сесть на электричку на Курском вокзале и доехать до станции «Чкаловская». В советские времена в Райках помещался санаторий министерства иностранных дел (а не склад, не колония для малолетних преступников, не машинно–тракторная станция и не птицеферма) и поэтому имение хорошо сохранилось.

Нигде так продуктивно не работалось бабушке, как в Райках. Она нас лаждалась райковской природой, ее переполняли идеи. Дневниковые записи того периода испещрены замыслами пейзажей. Райковские работы имели успех, и именно ими дебютировала бабушка на XIX выставке картин Московского товарищества художников.

 

 

Из статьи Евгения Казарянца «Династия» (Журнал «Наше Наследие №47/1998):

Исключенная из художественной жизни, сознательно оказавшись вне становления нового «творческого» метода – «социалистического реализма» и всей сложной, неоднозначной борьбы за выживание, Ольга Александровна продолжала работать в атмосфере чистого искусства, причём совершенно естественно и спокойно. Никто не знает, как это ей удалось и чего это ей стоило.

При первом же взгляде на пейзажи О.А. Бари-Айзенман проникаешься ощущением светлого и естественного чувства любви к Родине, это щемящее чувство узнаёшь сразу, глядя на жёлтые нивы или листву деревьев, скирды соломы и осеннее небо, которое она так любила.

Всё в этих картинах согревает душу, потому что созданы они благодаря непреодолимой жажде красоты, созерцательной, чистой жизни духа, постоянной потребности живописного осмысления мира.

Пейзажи О.А. Бари-Айзенман обладают гармоничной композицией, изысканным колоритом, каждая работа имеет свой ритм живописных пятен и свой, присущей только ей цветовой «ключ».

Совершенно очевидно, что художника занимает проблема взаимодействия плоскости и пространства, вечная проблема, стоящая перед живописцем, и она её решает всегда заново, различными живописными средствами.

Каждый холст или пастель приобретает свой общий тон, свой, как говорил Ван Гог, суггестивный цвет, который определяет звучание вещи, характер её воздействия на зрителя.

Преломляя мирискусническую традицию и проникшие в Россию в начале XX века новации французской живописи, О.А. Бари-Айзенман приходит к некоему новому, своему, очень индивидуальному стилю, который сохраняется на всём протяжении её творчества, незначительно эволюционируя в 30 – 40-е годы.

 

 

© Евгений Казарянц

© Журнал «Наше Наследие»

© Ольга Вельчинская

© Издательство «Русский путь»