Николай Александрович Шестопалов (1875-1954).

Любовь Агафонова «Николай Шестопалов. Предместья минувшего».

Вступительная статья к каталогу выставки художника в Государственном Русском музее».

Казалось бы, но сегодняшний день, все художники прошлого известны, строго классифицированы и занимают свои места, определенные временем, аксиомами музейных собраний, коммерческой стоимостью и человеческими предпочтениями.

Такое место, строго отведенное советским официальным искусствоведением, занимает и Николай Иванович Шестопалов. Художник книги, автор замечательных эскизов к советским довоенным открыткам, воспевающих восторженный героический труд рабочих в строительстве неумолимо приближающегося коммунизма.

По немногочисленным биографическим справкам, изумленному читателю предстоит волевой строитель новой жизни, который родился в крестьянской семье Пензенской губернии в 1875 году, в 1922 году становится членом АХР и «участником всех его выставок».

Судя по таким данным, до 45 лет Николай Иванович ни в какой жизни, в том числе и художественной, не участвовал.

 

 

Его прошлые биографы умалчивают об образовании, полученном в Художественной школе княгини М. К.Тенишевой, где молодой Шестопалов учился у Ильи Ефимовича Репина.

Репин заинтересовался пробами начинающего художника, пришел в восторг, в другой раз обругал, но начал направлять его путь, во многом сформировав вкус Николая Ивановича.

Илья Ефимович, понимая сложность материального положения и важность обучения для молодого таланта, устроил Шестопалова на железную дорогу и позаботился, чтобы ему предоставили график, удобный для занятий живописью, но позволяющий сносно жить.

Одновременно с обучением в студии Тенишевой, юноша занимается офортом в Императорской Акодемии художеств у профессора Василия Васильевича Матэ, пишет этюды на природе. Первоначальное художественное образование он получил в рисовальной школе петербургского Общества поощрения художеств в классе Дмитриева-Кавказского.

Приняв, как и вся передовая молодежь, идеи революции 1905 года, вместе с Добужинским, Лансере, Кардовским и Чехониным становится одним из основателей журнала «Зритель».

Наступает неслучайный момент в жизни художника, который определяет в дальнейшем его приоритеты. Изначально приняв идею социального протеста, Шестопалов публикует иллюстрацию «Свидание арестанта с женой», где жандарм изображен нарочито гротескно. За это его «не обижали» в советское время.

 

 

Но творческая природа и стремление созидать, а не бороться за всеобщую справедливость берет свое. Устав от политических потрясений, в 1906 году он уезжает в Мюнхен, где благополучно работает в студии профессора Г. Книрра.

Отсюда шестопаловское сочетание лепки с контурным пятном — известен «Натюрморт с маской» и другие постановки со схожей стилистикой. Замечательны его «Музыканты» — полная настроения и очень мастерски сделанная работа. Художник передает скомпонованность фигур в движении.

Именно здесь, в Мюнхене, формируется изобразительный язык Шестопалова-художника, вобравшего в себя и русскую традиционно-реалистическую манеру, и немецкую экспрессивную художественность.

Вернувшись в 1907 в Петербург, Шестопалов, таким образом, посчитал свое образование завершенным, по сути не получив системного, и стал работать уже как художник-профессионал.

1900- 1910-е годы — лучший период творчества мастера, когда он участник выставок «Весенней» в залах Императорской Академии художеств, Нового общества художников (НОХ), Товарищества передвижных художественных выставок (ТПХВ), «Треугольник», «Мир искусства».

В круг общения молодого художника входили А. Бенуа, Добужинский, Бакст — те, чье мировоззрение ломало тогдашние константы подхода к искусству, противопоставляя свободу творческих изысканий художника — привычному реализму, в особенности «социальности» передвижников.

 

 

Они пропагандировали эстетическое начало в искусстве, предпочитая абсолютную свободу в выборе тем, образов и выразительных средств. Пластический принцип «Мира искусства» — принцип утонченной пластической культуры.

Как типичные представители модерна мирискусники визуализировали эстетику неоромантизма, поэтизируя историю, архитектуру и быт прошлых столетий. Они эстетизировали действительность, стремясь возбудить все общий интерес к искусству прошлого, заботились об охране памятников старины.

Достигали цели, организуя ретроспективу образов королей, кавалеров и дам в париках и фижмах, запечатлевая пышную куртуазность барочных дворцов.

В этой удивительной атмосфере рождаются и шестопаловские образы, но не западные, а ушедшей России. Он с упоением пишет акварели в старом Угличе, изображая классический дом Зыкова, крыши дворца царевича Дмитрия или простой, но такой романтично-старомодный домик купца начала XIX столетия, старую усадьбу, мезонинчик с видом на балкон, откуда вырывается сноп света.

 

 

Художник фиксирует образы ушедшей жизни, потерянной навсегда, но такой манящей, сказочной, изображая архитектуру прошлых веков. Но, в отличие оттого же Александра Бенуа, так любившего Версаль и все «заморское», Шестопалов обращается к картинкам русской провинции.

Здесь и старые «дворянские гнезда», украшенные беседками, из которых, казалось бы, миг назад выбежала барышня в кринолине, а вот и она сама идет, огибая вычурную клумбу.

В 1914 году художник едет в Италию, где он набирается опыта и впечатлений. Сколь удивительны и эмоционально велики эти впечатления от созерцания древностей кватроченто для деревенского мальчишки!

Больше всего впечатлений дали ему Рим, Флоренция, Сиена, Генуя. У Николая Ивановича есть целый ряд набросков итальянской жизни, где среди памятников Флоренции разворачиваются всякого рода политические события.

С упоением молодой художник пишет римские церкви с фонтанами. Они единого тона, в них нет пошлой пестроты, напротив, тон их глубок, архитектура передана объемно, создавая иллюзию материальности.

 

 

Генуя, с синими тенями, где сквозь один из домиков пробивается резкий свет, и световые большие массы дают объемную характеристику этой натуры. При этом итальянские зарисовки поэтичны и пронизаны красотой большого прошлого, овеяны духом эпохи, которой художник будет любоваться всегда, находя в прошлом идеал и стремясь передать этот идеал зрителю.

Будь то европейское Возрождение или ушедшая безвозвратно усадебная жизнь средней полосы России. Шестопалов виртуозно меняет свои средства и колористические, и рисовальные в зависимости от стоящих задач, при этом полностью отдаваясь избранной теме.

Улавливание духа эпохи — необычайная способность Шестопалова — зрелого мастера и Шестопалова в начале творческого пути.

С началом революции Николай Иванович возвращается на Родину через Грецию, Турцию и Крым. Сохранились изящные, романтические акварели с изображением фонтанов, татарских саклей и улочек Старого Крыма, словно сошедших со страниц Пушкинского «Бахчисарайского фонтана».

В 1918 году Шестопалов возвращается в Москву, где работает по приглашению Н. И. Фалеева (с которым сотрудничал в журнале «Зритель»), также в качестве художника, в лесном отделе Наркомзема. В это время он живет у В. М. Ходасевича.

Крым, серебристые виды Средней Азии — это сюжеты его картин, написанных в первые годы советской власти. Нельзя сказать, что он ее не принял или, наоборот, целиком поддержал.

Сам о себе он говорит, отвечая на вопрос «Как Вы восприняли революцию?» во время чистки рядов АХРР: «Относился не враждебно, по-обывательски ворчал на некоторые неудобства. Из старых мастеров предпочитаю Веласкеса».

 

 

Художник сознательно дистанцировался от активных социальных процессов в околокультурной жизни страны, уходя в оформительскую работу, иллюстрируя открытки или реконструируя быт прогрессивных писателей и революционных публицистов, корреспондируя свои предпочтения к безопасной классике.

Интересно художник передает русский характер и местность — дух эпохи — через дома, отдельные части парка — в серии, посвященной М. Ю. Лермонтову «Тарханы». Здесь все связано — даже природа соответствует исторической эпохе.

Таким образом он продолжает творить в близкой ему эстетике «Мира искусства», не опасаясь при этом репрессий. Эта серия было приобретена Литературным музеем.

Его также привлекает интерьер, изображая который Шестопалов продолжает традицию русских художников, с тщанием фиксируя площади провинциальных городков и кабинеты людей 1830-1840-х годов. У Шестопалова так же, как и у них, они лишены сюжетной драматики.

Его русское сознание романтизирует, представляет городкам из сказки стены древних православных монастырей — Саввино-Сторожевского в Звенигороде, милого его сердцу древнего Пскова, с белыми, чуть подернутыми мхом стенами, округлыми колоннами церковных порталов.

 

 

Уже будучи зрелым советским классиком, Шестопалов не перестает, теперь уже в стол, писать ушедшую Россию. В это время его поездки сопряжены с хрестоматизацией жизни Пушкина и Лермонтова. Советский гос. Заказ превратился в серию картин ушедшего рая, в декорациях которого литературные классики иллюстрируют жизнь старобытного барства.

Умер художник в 1954 году, оставив после себя не раскрытые странницы своего творчества.

Любовь Агафонова,

Искусствовед, директор галереи «Веллум»