Школа Кузьмы Петрова-Водкина.

admin 10.12.2015 Выставки в апреле 2016, Выставки в декабре 2015, Выставки в марте 2016, Выставки в феврале 2016, Выставки в январе 2016 года, Новости Комментировать 3,872 Показы

До 15.05.2016 в Галерее Галеев.

«Мыслите о Земле как о планете и никогда не ошибетесь, ребята», – такими словами Кузьма Сергеевич Петров-Водкин наставлял своих учеников во время одного из последних своих публичных выступлений в Академии художеств.

Эта фраза тогда, в суровом 1936 году, могла быть воспринята вполне определенно: как признание завершения эпохи романтизма в русском искусстве первой трети ХХ века, конца той символистской эстетики, олицетворением которой художник и являлся.

И действительно, мыслить о «планете» в то время как на «земле» шло нарастание разных форм противоборств – с «классовым противником», «врагом народа», «буржуазной культурой», – было занятием небезопасным.

Призыв Петрова-Водкина тогда прозвучал как завет на Моисеевых скрижалях для будущего поколения художников, которым опыт его школы окажется полезным.

Так и получилось: «планета» Петрова-Водкина оказалась ценным вкладом в историю культуры века. Не менее важным, чем «планеты» его знаменитых коллег – Малевича, Матюшина, Филонова; именно с ними Кузьма Сергеевич строил основы нового пластического мышления, воспитывал художников новой формации. Но – по-своему.

Петров-Водкин занимался педагогической деятельностью дольше, чем кто-либо из них – более двадцати лет (1910–1932). Приняв в петербургской школе Е.Званцевой эстафету от Льва Бакста, он более других достоин считаться «гуру» для дореволюционного поколения молодых.

Неудивительно, что в годы реформируемой Академии художеств (1920–1922) именно его концепция обучения была принята как официальная программа живописного факультета. Как и другие революционные системы, программа, основанная на радикальных приемах обучения, не всегда встречалась единодушным с ней согласием.

Прежде всего, это было связано с двумя великими открытиями художника в его собственном творчестве: теориями «трехцветки» и «сферической перспективы».

В числе новаторских учебных постановок встречалось задание написать модель лишь одним цветом – синим, красным или желтым – и далее последовательно сочетать эти цвета друг с другом, не смешивая их.

Такие необычные картины («монохромос», как называл их художник) отличали студентов его студии от других молодых живописцев Петрограда. Целью таких штудий являлось овладение цветом, умение почувствовать его градации, тонкие грани переходов и отношений.

Ученики Петрова-Водкина, прошедшие через эти испытания, оказались прекрасными колористами – мастерами станковой и монументальной живописи, плакатного жанра.

Другой водкинской идеей, захватившей молодежь, стала «сфера». Преобразованные пространства с круглящейся линией горизонта, падающие или наклонные перспективы, множество осей, вокруг которых строился совершенно новый мир – «планетарный», бинокулярный.

Мир, не застывший в покое, но пребывающий в перманентном движении. Студенты писали натюрморты с «падающими» предметами, создавали композиции с необычными ракурсами. Это открытие легло в основу создания ракурсной или диагональной съемки в раннем советском фотоавангарде (Родченко, Игнатович).

Нельзя не сказать и о киноискусстве 1920-х годов. Принципы монтажа и крупный план Эйзенштейна напоминали о монументальных головах Петрова-Водкина (1910-е), с трудом вмещавшихся в привычный композиционный формат классической картины, а эксперименты Дзиги Вертова с наложением объектов («Человек с киноаппаратом») вызывали в памяти «сдвинутый с привычных координат вертикалей и горизонталей мир Петрова-Водкина» (Юрий Русаков).

В 1920-е годы близость столь отдаленных эстетик – водкинской и конструктивистской – становится все более ощутимой. Влияние Петрова-Водкина, распространившееся не только на его студентов, но и на других новаторски мыслящих художников, работавших в различных областях и жанрах (живопись, графика, театр, книжная иллюстрация), постепенно стало фактом истории искусств.

В проекте Галереи Галеев сделана попытка обобщения опыта школы. Ученики мэтра, сами впоследствии маститые мастера искусств, не всегда дорожили своими студенческими работами.

Тем более важно реконструировать историю бытования школы по ее уцелевшим образцам. В основе экспозиции и опубликованного по этому случаю двухтомного труда — биографии и произведения 1920-х годов пятидесяти учеников Петрова-Водкина: Дмитриева, Самохвалова, Чупятова, Соколова, Эвенбах, Эфроса и других.

Галерея Галеев благодарит всех хранителей архивов художников, наследников и собирателей за представленную возможность показать достижения учеников этой выдающейся школы и выражает огромную признательность за возможность первых публикаций произведений художников более чем 20 государственным музеям страны и зарубежья.